Фотогалерея

Подведомственные учреждения

Наталия Гриненко: Сдала нормы ГТО на золотой значок

О том, как ей дважды удалось войти в одну и ту же реку, о многом из своей личной жизни, которую некоторые её коллеги шутя охарактеризовали как «сплошную Санта-Барбару», руководитель ведомства, маленькая, но сильная духом женщина, рассказала корреспонденту «Газеты».

– Я родилась в Симферополе и всю жизнь прожила здесь. Закончила 40‑ю школу с серебряной медалью, физико-математический класс. Поступала в Московский институт инженеров транспорта на факультет информационных систем. К сожалению, несмотря на то что получила пять по письменной математике, что было крайне редко, и пять по сочинению, недобрала полбалла. Для москвичей и иногородних тогда были разные проходные баллы. И поскольку поехала поступать без родителей, забрала документы – никто мне не подсказал, что можно на заочное или вечернее отделение пойти учиться, вернулась в Симферополь. Сначала замкнулась в себе, но потом пошла работать на завод «Фиолент». И на следующий год поступила в Симферопольский филиал Севастопольского приборостроительного института. На «Фиоленте» была секретарём комсомольской организации отдела технического контроля. Там познакомилась со многими известными сегодня людьми не только в Симферополе, но и в Крыму. Как мне однажды сказали мои сотрудники, «у вас жизнь – сплошная «Санта-Барбара», в ней так много интересных переплетений, встреч». Что делать, мир тесен (смеётся). К слову, ещё в институте я вступила в ряды КПСС.

– Студентам тогда это было довольно сложно. Не то что сегодня: многие меняют партии как перчатки.

– Приняли меня, наверное, потому, что была активисткой, лидером. По окончании института работала в ПМК‑176 треста «Крымсельстрой». А через год меня пригласили в УКС капитального строительства горисполкома. Я туда ходила часто на согласования…

– А они присмотрелись…

– Наверно. В УКСе проработала 3,5 года. Опять была секретарём комсомольской организации горисполкома, членом партбюро горисполкома, замсекретаря цеховой парторганизации. Там меня тоже, вероятно, «присмотрели» и назначили начальником бюро технической инвентаризации. Проработала 7 лет, а затем сама ушла. Из-за сына. Он пошёл в школу, учился во вторую смену, необходим был присмотр. И я устроилась главным инженером в ЖЭК, который находился во дворе дома. Было очень удобно.

– У вас один сын?

– Один. Зато четверо внуков. Старший внук живёт со мной. Младшие – три девочки – с родителями.

– Вряд ли работа, хоть и главным инженером ЖЭКа, вас устраивала?

– По большому счёту, нет. Хоть и работала по специальности. Потом меня перетянули на железную дорогу: начинала карьеру с инженера и закончила начальником службы заказчиков. Оттуда перешла в фирму «Консоль», где проработала 16 лет. Уже потом, когда работала в «Консоли», выяснилось, что мы в институте учились вместе с Владимиром Константиновым и у нас много общих знакомых.

– Ничего случайно в нашей жизни не происходит.

– Я в этом убеждена. В «Консоли» работала на разных должностях – начальником УКСа Симферопольской дирекции, и начальником УКСа Севастопольской дирекции, начальником планово‑экономического управления Харьковской дирекции. Потом опять вернулась в Симферополь. И однажды меня Владимир Константинов вызвал и сказал: нужен человек в госструктуру. А так как у меня муж погиб, когда сын ещё был школьником, а потом и у него появилась своя семья, меня всегда направляли, образно говоря, куда-то на прорыв, где надо работать сутками. И на этот раз я решила: никуда не поеду, вплоть до увольнения. Но оказалось, что мою кандидатуру планируют предложить на должность руководителя комитета по охране культурного наследия. Вечером я была на собеседовании у тогдашнего спикера крымского парламента Анатолия Гриценко. Он прямо меня спросил: вы не боитесь идти на эту должность? А чего бояться, я же не собираюсь нарушать ничего, ответила я.

– Получается, что вы дважды вошли в одну и ту же реку. А какой ваш девиз?

– Никогда не сдаваться (улыбается) Я проработала здесь, в комитете, до 2010 года. Пришла команда Джарты, всех меняли, сокращали. Не дожидаясь, я сама перешла в Министерство ЖКХ на должность начальника управления. Вскоре политическая ситуация поменялась, и мне предложили вернуться в комитет на должность первого зама. А после Крымской весны я снова возглавила комитет.

– Сейчас сложнее работать, чем при Украине?

– Намного. Законодательство в сфере охраны памятников в России более жёсткое. И вообще другое отношение к памятникам, чем это было при Украине. Комитет, например, никогда не получал помощь из Госбюджета Украины. Охрану, содержание памятников национального значения тоже не финансировали. Средства выделялись только на заповедники национального значения. В Крыму это был один «Херсонес Таврический». Содержание и охрана всех остальных многочисленных крымских памятников финансировались из бюджета республики. А так как средства распределялись по остаточному принципу, то мы практически ничего и не получали, кроме каких-то разовых выплат. В России наоборот. Например, предусматривается в первую очередь восстановление и реставрация памятников, которые могут быть утрачены, разрушены, поэтому они требуют срочного восстановления. То есть в РФ стремятся сохранять и восстанавливать национальное достояние.

– Ливадийский дворец входит в их число? Он ведь плывёт из-за оползней.

– К сожалению. Поэтому после встречи с представителями крымской общественности и работниками культуры Владимир Путин сдержал своё обещание и выделил миллиард триста миллионов рублей на реставрацию наших памятников. В программу этого года попали 20 объектов.

– И «Ласточкино гнездо» в их числе?

– Конечно. И Ливадийсий и Воронцовский дворцы, и мечеть Хана Узбека, и Текие дервишей в Евпатории, и усадьба Палласа, и дача Стамболи, и Аджимушкайские каменоломни, и многие другие видовые памятники, которые определяют лицо Крыма, являются его визитной карточкой, по которым наш полуостров узнаёт весь мир. На реставрацию их необходимы значительные средства.

– А ваш любимый крымский памятник какой?

– «Ласточкино гнездо». В ноябре 1975‑го, когда мне будущий муж сделал предложение, мы поехали фотографироваться на фоне «Ласточкина гнезда». Там тогда всё было открыто, доступно, свободно и красиво.

– Недавно мы с вами встречались на Мангупе, где археологи рассказывали о том, как им мешают проводить раскопки. Согласитесь, от того, как сработает в данной ситуации комитет, будет зависеть, что увидят наши потомки. А вам не угрожают или настоятельно что-то не рекомендуют?

– Пока угроз никаких нет. Мы стараемся находить какие-то компромиссные решения. Всегда обсуждаем сложные вопросы коллегиально и решения принимаем согласно закону. Были, конечно, всякие случаи. При Украине. Например, когда тянули водопровод в Старом Крыму. Археологи нашли там исторические объекты, но им не давали возможность исследовать их. И, несмотря на указание тогдашнего президента завершить строительство водопровода в кратчайшие сроки, мы всё равно не пошли на нарушение закона, нашли деньги в бюджете, чтобы археологи провели все необходимые работы.

– Сейчас сильные мира сего не пытаются влиять на вас в аналогичных ситуациях?

– Нет. Может, потому, что крупный российский бизнес ещё не зашёл в Крым. При Украине в этом плане было очень сложно, звонили и говорили: надо сделать так, а всё остальное – твои проблемы. Всякое было.

– Ваша работа так или иначе связана с посещением памятных мест в Крыму. А за пределами полуострова где хочется побывать?

– Очень хочу съездить в Санкт-Петербург. Я часто бывала в этом городе, но ещё в советские времена, последний раз – в 1982 году. И Москву не посещала с 1981 года. А недавно защищала в Министерстве культуры РФ проект бюджета нашего комитета на следующий год. Фактически весь день провела в здании министерства, вышла из него в половине седьмого вечера. Слава богу, оно находится в центре. Было два часа до самолёта, и я километра четыре прошла к Красной площади. Там фактически каждое здание – памятник. Я все их фотографировала. Но если раньше не обращала внимания на то, как они реставрированы, восстановлены, то сейчас на всё смотрела с профессиональной точки зрения. Конечно, некоторые вещи огорчили. Например, когда масляной краской покрашены фасады исторических зданий. И поразило то, что Москва активно строится, даже в охранных зонах. Хотя законодательством это строго запрещено. Но в то же время идёт интенсивная реставрация памятников истории.

– А хобби у вас есть?

– Вязание крючком, спицами, на шпильке, на вязальном аппарате. У меня все эти приспособления есть. Только времени нет (смеётся). Последний раз вязала, когда родилась вторая внучка – ползунки, кофточки и т. д. И ещё одно моё серьёзное увлечение – танцы. Занимаюсь бальными танцами, сальсой, бачатой, кизомбой и другими. Летом, правда, на занятия не ходила из-за жары. Но в прошлом году, через четыре года после микроинфаркта, я сдала нормы ГТО на золотой значок. Веду здоровый образ жизни, никогда не курила, даже не пробовала. Раньше очень активно занималась спортом – стрельбой, волейболом. Сейчас темпы ниже, но, в спортзал хожу регулярно.

– Поэтому и выглядите соответственно. Диеты какой-то придерживаетесь? Любимое блюдо какое?

– На диетах не сижу. Люблю мясо по-французски, а на гарнир предпочитаю рис. Наверное, ещё и потому так сохранилась, что стараюсь жить правильно: не предавать, не подводить. Говорят, что я очень надёжный человек (смеётся).

– А ещё о вас говорят, что вы очень добрая и очень скромная, для себя никогда ничего не попросите, а за других будете стоять горой.

– Я не имею ни личного автомобиля, ни дачи, даже квартира без ремонта 30 лет. Материальные ценности для меня не самое главное в жизни.

– К слову, ещё говорят, что характер женщины можно определить по аромату духов, которые она любит, или цветов.

– Люблю цветочные ароматы, но не сладкие.

– А детство с каким запахом ассоциируется?

– С ароматом мандаринов. Тогда были времена дефицита, и всегда перед Новым годом родственники ездили в Москву и привозили оттуда мандарины. Этот запах у меня связан с праздником, когда за столом собиралась вся семья, чего мне сейчас очень не хватает. Так получается, что я уже четыре года встречаю Новый год в полном одиночестве. Сын с семьёй живёт не в Крыму.

– Юмор вам помогает справляться с жизненными неурядицами?

– Я оптимист. Считаю: всё, что ни делается, к лучшему. Иногда у меня вообще возникает такое ощущение, что нас всех по жизни кто-то ведёт. Люблю людей с чувством юмора. Но сама, как мне кажется, не умею рассказывать ни анекдоты, ни смешные истории. И не запоминаю их (улыбается).

– О чём мечтаете?

– Я уже говорила, что для меня материальное не главное. А главное, что после себя оставишь. Что-то я уже оставила. Например, ещё в первый приход на должность руководителя комитета мы издали больше десятка книг о крымских памятниках истории. Возродили издание журнала «Историческое наследие Крыма». Очень хочется, конечно, чтобы мои внуки получили достойное образование, чтобы жизнь у них сложилась хорошо. Но самое первое моё желание – увидеться с сыном и внуками. К сожалению, обстоятельства сложились так, что мне к ним поехать нельзя.

– А если придётся уйти с этой должности, чем займётесь?

– Не думала об этом, потому что пока не собираюсь уходить на пенсию. Может быть, какую-то общественную организацию создам, которая будет заниматься охраной объектов культурного наследия Крыма. Или открою какое-то своё дело. Но дома сидеть точно не буду. Это не для меня.

– Кто для вас был или есть образцом для подражания?

– Я брала пример со многих людей, с которыми мне пришлось общаться, работать. С тех, кто, как говорят, сам себя сделал, а не с каких-то великих личностей. В школе для меня был кумиром преподаватель математики Толстоножко, ветеран войны, вся грудь в наградах. К сожалению, его уже нет в живых. Он привил нам особый подход ко всему: стараться всё математически рассчитывать. Я много лет вспоминала его наставления. В институте у нас был профессор, физику преподавал. Он получил образование за рубежом, что тогда было редкостью. Ему не было ещё и 30, внешне интересный, все девчонки ему симпатизировали. Увы, он трагически погиб – сбила машина. Но он настолько поменял наше мировоззрение, что мы по-другому стали смотреть на всё, что происходило вокруг. И, конечно же, в первую очередь, я брала пример со своих родителей. И потом, где бы я ни работала, мне везло на умных, грамотных, интересных людей. У каждого я училась чему-то.

– И последний вопрос: что вы вкладываете в понятия «добро» и «зло»?

– Иногда и зло бывает во благо. Главное – не навредить человеку. Может быть, каждый из нас по-своему определяет, что такое добро, но чувствуем мы его сразу. А зло многоликое и может иногда скрываться под видом добра. К сожалению, приходится, например, общаться с людьми, которые в глаза говорят одно, а выйдя из моего же кабинета, – совершенно противоположное. Но я их прощаю, потому что очень люблю людей. И в каждом плохом человеке стараюсь находить что-то хорошее. Это у меня с детства. Мне всегда говорили: ты вечно дружишь с какими-то хулиганами, двоечниками. Так и было, несмотря на то, что они иногда делали мне гадости. И мама меня за них очень ругала. Но самое интересное, что все эти «плохие» ребята выросли нормальными людьми, закончили институты, состоялись в жизни. Значит, я в них не ошиблась (улыбается).

Источник: http://gazetacrimea.ru/news/natalya-grinenko-sdala-normi-gto-na-zolotoi-znachok-19971

← Обратно ко всем новостям

07.09.2015